Неточные совпадения
Хлестаков, городничий и Добчинский. Городничий, вошед, останавливается.
Оба в испуге смотрят несколько
минут один на другого, выпучив глаза.
Но на седьмом году правления Фердыщенку смутил бес. Этот добродушный и несколько ленивый правитель вдруг сделался деятелен и настойчив до крайности: скинул замасленный халат и стал ходить по городу в вицмундире. Начал требовать, чтоб обыватели по сторонам не зевали, а смотрели в
оба, и к довершению всего устроил такую кутерьму, которая могла бы очень дурно для него кончиться, если б, в
минуту крайнего раздражения глуповцев, их не осенила мысль: «А ну как, братцы, нас за это не похвалят!»
У них шел свой разговор с Левиным, и не разговор, а какое-то таинственное общение, которое с каждою
минутой всё ближе связывало их и производило в
обоих чувство радостного страха пред тем неизвестным, в которое они вступали.
Хозяйка села за самовар и сняла перчатки. Передвигая стулья с помощью незаметных лакеев, общество разместилось, разделившись на две части, — у самовара с хозяйкой и на противоположном конце гостиной — около красивой жены посланника в черном бархате и с черными резкими бровями. Разговор в
обоих центрах, как и всегда в первые
минуты, колебался, перебиваемый встречами, приветствиями, предложением чая, как бы отыскивая, на чем остановиться.
Все нашли, что мы говорим вздор, а, право, из них никто ничего умнее этого не сказал. С этой
минуты мы отличили в толпе друг друга. Мы часто сходились вместе и толковали вдвоем об отвлеченных предметах очень серьезно, пока не замечали
оба, что мы взаимно друг друга морочим. Тогда, посмотрев значительно друг другу в глаза, как делали римские авгуры, [Авгуры — жрецы-гадатели в Древнем Риме.] по словам Цицерона, мы начинали хохотать и, нахохотавшись, расходились, довольные своим вечером.
«Ты видел, — отвечала она, — ты донесешь!» — и сверхъестественным усилием повалила меня на борт; мы
оба по пояс свесились из лодки; ее волосы касались воды;
минута была решительная. Я уперся коленкою в дно, схватил ее одной рукой за косу, другой за горло, она выпустила мою одежду, и я мгновенно сбросил ее в волны.
В продолжение немногих
минут они вероятно бы разговорились и хорошо познакомились между собою, потому что уже начало было сделано, и
оба почти в одно и то же время изъявили удовольствие, что пыль по дороге была совершенно прибита вчерашним дождем и теперь ехать и прохладно и приятно, как вошел чернявый его товарищ, сбросив с головы на стол картуз свой, молодцевато взъерошив рукой свои черные густые волосы.
Оба заснули в ту же
минуту, поднявши храп неслыханной густоты, на который барин из другой комнаты отвечал тонким носовым свистом.
Выглянувши,
оба лица в ту же
минуту спрятались.
— Да, может быть, воевода и сдал бы, но вчера утром полковник, который в Буджаках, пустил в город ястреба с запиской, чтобы не отдавали города; что он идет на выручку с полком, да ожидает только другого полковника, чтоб идти
обоим вместе. И теперь всякую
минуту ждут их… Но вот мы пришли к дому.
Небольшая комната, в которую прошел молодой человек, с желтыми
обоями, геранями и кисейными занавесками на окнах, была в эту
минуту ярко освещена заходящим солнцем.
Раскольников опустился на стул, но не спускал глаз с лица весьма неприятно удивленного Ильи Петровича.
Оба с
минуту смотрели друг на друга и ждали. Принесли воды.
Прошла еще ужасная
минута.
Оба всё глядели друг на друга.
И, наконец, студента Пестрякова видели у самых ворот
оба дворника и мещанка, в самую ту
минуту, как он входил: он шел с тремя приятелями и расстался с ними у самых ворот и о жительстве у дворников расспрашивал, еще при приятелях.
Затем, испуганно и безумно, бросился к углу, к той самой дыре в
обоях, в которой тогда лежали вещи, засунул в нее руку и несколько
минут тщательно обшаривал дыру, перебирая все закоулки и все складки
обой.
Они
оба замолчали, и молчание длилось даже до странности долго,
минут с десять. Раскольников облокотился на стол и молча ерошил пальцами свои волосы. Порфирий Петрович сидел смирно и ждал. Вдруг Раскольников презрительно посмотрел на Порфирия.
Оба остановились, и
оба с
минуту глядели друг на друга, как бы меряясь.
С
минуту помолчали.
Оба поглядели друг на друга во все глаза.
Да, он был рад, он был очень рад, что никого не было, что они были наедине с матерью. Как бы за все это ужасное время разом размягчилось его сердце. Он упал перед нею, он ноги ей целовал, и
оба, обнявшись, плакали. И она не удивлялась и не расспрашивала на этот раз. Она уже давно понимала, что с сыном что-то ужасное происходит, а теперь приспела какая-то страшная для него
минута.
Но ни тому, ни другому не спалось. Какое-то почти враждебное чувство охватывало сердца
обоих молодых людей.
Минут пять спустя они открыли глаза и переглянулись молча.
В несколько
минут лошади были заложены; отец с сыном поместились в коляске; Петр взобрался на козлы; Базаров вскочил в тарантас, уткнулся головой в кожаную подушку — и
оба экипажа покатили.
Минуту, две
оба молчали. Потом Лидия тихо напомнила...
— Ах, оставь, — сердито откликнулся Самгин.
Минуту, две
оба молчали, неподвижно сидя друг против друга. Самгин курил, глядя в окно, там блестело шелковое небо, луна освещала беломраморные крыши, — очень знакомая картина.
Выстрел повторился.
Оба замолчали, ожидая третьего. Самгин раскуривал папиросу, чувствуя, что в нем что-то ноет, так же, как стекла в окне. Молчали
минуту, две. Лютов надел шапку на колено и продолжал, потише, озабоченно...
Но среди этой разновековой мебели, картин, среди не имеющих ни для кого значения, но отмеченных для них
обоих счастливым часом, памятной
минутой мелочей, в океане книг и нот веяло теплой жизнью, чем-то раздражающим ум и эстетическое чувство; везде присутствовала или недремлющая мысль, или сияла красота человеческого дела, как кругом сияла вечная красота природы.
Оба молчали. Она пока украдкой взглядывала на него и замечала перемены, какие произошли в нем в эти две-три недели: как осанка у него стала не так горда и бодра, как тускло смотрит он в иные
минуты, как стали медленны его движения. И похудел он, и побледнел.
Он пошел к Леонтью справиться, где в настоящую
минуту витает Марк, и застал их
обоих за завтраком.
Он пошел к Райскому. Татьяна Марковна и Вера услыхали их разговор, поспешили одеться и позвали
обоих пить чай, причем, конечно, Татьяна Марковна успела задержать их еще на час и предложила проект такого завтрака, что они погрозили уехать в ту же
минуту, если она не ограничится одним бифштексом. Бифштексу предшествовала обильная закуска, а вслед за бифштексом явилась рыба, за рыбою жареная дичь. Дело доходило до пирожного, но они встали из-за стола и простились — не надолго.
Оба молчали, каждый про себя переживая
минуту ужаса, она — думая о бабушке, он — о них обеих.
В эту
минуту раздался внизу обрыва выстрел и шипящим эхом прокатился по горе. Вера и Райский
оба вздрогнули.
Татьяна Марковна внутренне смутилась, когда Тушин переступил порог ее комнаты. Он, молча, с опущенными глазами, поздоровался с ней, тоже перемогая свою тревогу, — и
оба в первую
минуту не глядели друг на друга.
— Соловей все объяснил нам: мы
оба выросли и созрели сию
минуту, вот там, в роще… Мы уж не дети…
Но в эту
минуту Лиза вдруг толкнула меня за портьеру, и мы
оба очутились за занавесью, в так называемом «фонаре», то есть в круглой маленькой комнатке из окон. Не успел я опомниться, как услышал знакомый голос, звон шпор и угадал знакомую походку.
Они оставались там
минут десять совсем не слышно и вдруг громко заговорили. Заговорили
оба, но князь вдруг закричал, как бы в сильном раздражении, доходившем до бешенства. Он иногда бывал очень вспыльчив, так что даже я спускал ему. Но в эту самую
минуту вошел лакей с докладом; я указал ему на их комнату, и там мигом все затихло. Князь быстро вышел с озабоченным лицом, но с улыбкой; лакей побежал, и через полминуты вошел к князю гость.
Минутами мне как бы мечталось, что вот сейчас отворится дверь, войдет Катерина Николаевна, подаст мне руку, и мы
оба рассмеемся…
— Вы меня измучили
оба трескучими вашими фразами и все фразами, фразами, фразами! Об чести, например! Тьфу! Я давно хотел порвать… Я рад, рад, что пришла
минута. Я считал себя связанным и краснел, что принужден принимать вас…
обоих! А теперь не считаю себя связанным ничем, ничем, знайте это! Ваш Версилов подбивал меня напасть на Ахмакову и осрамить ее… Не смейте же после того говорить у меня о чести. Потому что вы — люди бесчестные…
оба,
оба; а вы разве не стыдились у меня брать мои деньги?
Несколько
минут в кабинете стояло напряженное молчание, одинаково тяжелое для
обоих собеседников.
— Непременно! О, как я кляну себя, что не приходил раньше, — плача и уже не конфузясь, что плачет, пробормотал Коля. В эту
минуту вдруг словно выскочил из комнаты штабс-капитан и тотчас затворил за собою дверь. Лицо его было исступленное, губы дрожали. Он стал пред
обоими молодыми людьми и вскинул вверх обе руки.
Иногда же говорила так, как будто летела в какую-то пропасть: «все-де равно, что бы ни вышло, а я все-таки скажу…» Насчет знакомства своего с Федором Павловичем она резко заметила: «Всё пустяки, разве я виновата, что он ко мне привязался?» А потом через
минуту прибавила: «Я во всем виновата, я смеялась над тем и другим — и над стариком, и над этим — и их
обоих до того довела.
Так
оба они лепетали друг другу речи почти бессмысленные и исступленные, может быть даже и неправдивые, но в эту-то
минуту все было правдой, и сами они верили себе беззаветно.
Оба замолчали. Целую длинную
минуту протянулось это молчание.
Оба стояли и все смотрели друг другу в глаза.
Оба были бледны. Вдруг Иван весь затрясся и крепко схватил Алешу за плечо.
Несколько раз
оба порывались что-то сказать, но останавливались и опять молча, пристально, как бы приковавшись, с странною улыбкой смотрели друг на друга; так прошло
минуты две.
Алеша решился ждать. Он понял, что все дела его действительно, может быть, теперь только здесь. Митя на
минуту задумался, опершись локтем на стол и склонив голову на ладонь.
Оба помолчали.
Оба они поостыли, она от получения записки, он от того, что просидел несколько
минут молча, пока она целовала ее.
Я кивнул ему головой, не дожидаясь окончания речи, и быстрыми шагами пошел в станционный дом. В окно мне было слышно, как он горячился с жандармом, как грозил ему. Жандарм извинялся, но, кажется, мало был испуган.
Минуты через три они взошли
оба, я сидел, обернувшись к окну, и не смотрел на них.
Тот вошел, как всегда угрюмый, но смуглое лицо его было спокойно. Капитан пощелкал несколько
минут на счетах и затем протянул Ивану заработанные деньги. Тот взял, не интересуясь подробностями расчета, и молча вышел. Очевидно,
оба понимали друг друга… Матери после этого случая на некоторое время запретили нам участвовать в возке снопов. Предлог был — дикость капитанских лошадей. Но чувствовалось не одно это.
Так он вошел в дом, где остановился генерал — губернатор.
Минуты через три он вышел оттуда в сопровождении помощника исправника, который почтительно забегал перед ним сбоку, держа в руке свою фуражку, и
оба пошли к каталажке. Помощник исправника открыл дверь, и директор вошел к ученику. Вслед за тем прибежал гимназический врач в сопровождении Дитяткевича, и другой надзиратель провел заплаканную и испуганную сестру Савицкого…
Случается я то, что
оба копчика, почти в одно время, поймают по птичке и улетят с ними; но через
минуту один непременно явится к человеку опять.
Несмотря на то, что
обоим супругам в общей сложности было не менее ста лет, они поженились сравнительно недавно, так как пан Якуб долго не мог сколотить нужной для аренды суммы и потому мыкался в качестве «эконома» по чужим людям, а пани Агнешка, в ожидании счастливой
минуты, жила в качестве почетной «покоювки» у графини Потоцкой.
Если б они
оба знали один про другого, чем они особенно в эту
минуту замечательны, то, конечно, подивились бы, что случай так странно посадил их друг против друга в третьеклассном вагоне петербургско-варшавского поезда.